но жалок тот, кто смерти ждет, не смея умереть!©
сказка Элру.
Парус был белый - белый. Под синим картиночным небом, казалось, он был оторвавшимся куском облака, плывущего наверху; оторвавшегося - и приземлившегося на спокойную поверхность моря, родственного ему. Лениво швырнув оставшийся хлеб чайкам, алчущим пищи, Нэлл поднялся на ноги и, не торопясь, пошел прочь с пирса.
"Уплыть бы." Мысль не давала ему покоя, тревожила по ночам. "Уплыть куда угодно и не возвращаться. Ничему не принадлежать, никуда не спешить, под парусом - облачным и прекрасным." Стенли болел и вечерами приходилось рассказывать ему сказки, а он капризничал, вертелся, кашлял и действовал на нервы, вызывая в груди ту щемящую жалость, от которой подгибаются ноги и хочется убежать - но бежать некуда. Сидеть с ним мог только Нэлл, остальные, зная остаток срока, отпущенного тому, сторонились их дома, окон и его комнаты, и предпочитали обходить по кривой тропе, хоть это и отнимало на тридцать минут дольше, да еще и камни под ногами. Под ногами скрипел песок, сбоку, со складов, доносились крики рабочих.
-Съешь рыбы, я наловил. - Дверь скрипнула, и запах тоски и пряностей, развешанных по дому, ударил ему в нос. - Марлен снова повесила эту дрянь?
-Еще утром. Ты же помнишь, она верит, что..
-Я помню. - Нэлл перебил брата и поставил ведерко с рыбой на стол. - Как ты?
-Обычно. - Глаза его, голубые блюдца, казались пугающе большими на изможденном лице, на одеяле валялась новая книга в пестрой, не виданной Нэллом до этого обложке.
-Где взял?
-Мне подарили. - Стенли смотрел упрямо, будто доказывая что-то, и Нэллу делалось не по себе. - Айт подарил.
-Я запретил ему приходить, разве нет?
Стенли усмехнулся и открыл книжку, листая исхудавшими пальцами слепленные листы, он сказал:
-Это твой друг, Нэлли. Думаешь, я не знаю, почему ты не хочешь, чтоб он приходил? - Глаза его горели зло, опасно, пальцы цеплялись в простынь, комкая ее, вея холодом. "Холодный, как парус." - невпопад думал Нэлл. Белая кожа брата казалась ему чем-то сродни белого мрамора надгробных памятников. - Но я не собираюсь слушать тебя. Отнимешь у меня последнюю радость? Только посмей, слышишь, я прокляну тебя, достану с того света, я...
- Путайся с кем угодно. - Уронил Нэлл, берясь за рыбу. - Я не стану на тебя доносить. И на него пока что не стану, ясно? Но в твоем состоянии...
-И когда я умру - молчи. - Стенли прикусил губу, закашлялся, ухватил платок, прижал судорожно ко рту, захлебываясь кровью. - В моем состоянии плевал я уже, а еще..-Он рассматривал спину Нэлла, нож рубил рыбу, ловко и привычно совершая свою работу. - Еще, я знаю, ты сможешь, Нэлли, позаботься о нем.
- О нем? - Рука дрогнула, и нож ударил по пальцу, рассекая кожу. - Кто позаботится обо мне? Ты не думаешь обо мне вовсе?
- Я думаю. - Стенли равнодушно пожимал плечами, кости из которых выпирая, делали его похожим на говорящий скелет. - Ты влюблен в него, я знаю. А он в меня, а ты похож на меня.. Ты понимаешь? Придумай что-нибудь, а я, считай, благословляю.
Нэлл слизал кровь с пальца и, снова берясь за рыбу, тихо сказал:
-Я не похож на тебя. И я не хочу. И - тихо добавил он, горько улыбаясь, - он не хочет.
- Все будет чудесно. Я нанял яхту, мы поедем кататься. Хочешь кататься, Стен? Больше, чем кататься, мы уедем туда, куда ты захочешь, едем же, едем?
-Я хочу с тобой.
Айт брал его на руки и нес на улицу, а Нэлл подсматривал за ними в щель в стене, и слезы зависти и обиды оставляли трассы на щеках, потому что он отдал бы все, чтоб быть на месте брата, чтоб быть на яхте, той самой яхте, с белым как облако парусом, на синем море, под синим небом и рядом с Айтом.
И пусть бы даже он умирал, лишь бы не подсматривать за чужим мимолетным счастьем, только б не видеть, как Айт смотрит на его брата - почти прозрачного, ломкого, пугающего, бледного, странного, почему, почему он не смотрит так на меня -, только б не видеть, как брат улыбается, и плывет парус, уплывает все дальше, растворяется на горизонте, в солнечных лучах, увозит их и их счастье.
Нэлл знал, что никто из них не вернется, доски пирса грели его спину, и, смотря вслед им, он представлял, как они танцуют вдвоем, одни в целом море на светлой яхте, ради которой Айт продал дом, а потом они вместе уснут в волнах, а у него, Нэлла, нет ни яхты, ни смелости. ни болезни, только чайки, пирс и парус, уплывающий вдаль.
Парус был белый - белый. Под синим картиночным небом, казалось, он был оторвавшимся куском облака, плывущего наверху; оторвавшегося - и приземлившегося на спокойную поверхность моря, родственного ему. Лениво швырнув оставшийся хлеб чайкам, алчущим пищи, Нэлл поднялся на ноги и, не торопясь, пошел прочь с пирса.
"Уплыть бы." Мысль не давала ему покоя, тревожила по ночам. "Уплыть куда угодно и не возвращаться. Ничему не принадлежать, никуда не спешить, под парусом - облачным и прекрасным." Стенли болел и вечерами приходилось рассказывать ему сказки, а он капризничал, вертелся, кашлял и действовал на нервы, вызывая в груди ту щемящую жалость, от которой подгибаются ноги и хочется убежать - но бежать некуда. Сидеть с ним мог только Нэлл, остальные, зная остаток срока, отпущенного тому, сторонились их дома, окон и его комнаты, и предпочитали обходить по кривой тропе, хоть это и отнимало на тридцать минут дольше, да еще и камни под ногами. Под ногами скрипел песок, сбоку, со складов, доносились крики рабочих.
-Съешь рыбы, я наловил. - Дверь скрипнула, и запах тоски и пряностей, развешанных по дому, ударил ему в нос. - Марлен снова повесила эту дрянь?
-Еще утром. Ты же помнишь, она верит, что..
-Я помню. - Нэлл перебил брата и поставил ведерко с рыбой на стол. - Как ты?
-Обычно. - Глаза его, голубые блюдца, казались пугающе большими на изможденном лице, на одеяле валялась новая книга в пестрой, не виданной Нэллом до этого обложке.
-Где взял?
-Мне подарили. - Стенли смотрел упрямо, будто доказывая что-то, и Нэллу делалось не по себе. - Айт подарил.
-Я запретил ему приходить, разве нет?
Стенли усмехнулся и открыл книжку, листая исхудавшими пальцами слепленные листы, он сказал:
-Это твой друг, Нэлли. Думаешь, я не знаю, почему ты не хочешь, чтоб он приходил? - Глаза его горели зло, опасно, пальцы цеплялись в простынь, комкая ее, вея холодом. "Холодный, как парус." - невпопад думал Нэлл. Белая кожа брата казалась ему чем-то сродни белого мрамора надгробных памятников. - Но я не собираюсь слушать тебя. Отнимешь у меня последнюю радость? Только посмей, слышишь, я прокляну тебя, достану с того света, я...
- Путайся с кем угодно. - Уронил Нэлл, берясь за рыбу. - Я не стану на тебя доносить. И на него пока что не стану, ясно? Но в твоем состоянии...
-И когда я умру - молчи. - Стенли прикусил губу, закашлялся, ухватил платок, прижал судорожно ко рту, захлебываясь кровью. - В моем состоянии плевал я уже, а еще..-Он рассматривал спину Нэлла, нож рубил рыбу, ловко и привычно совершая свою работу. - Еще, я знаю, ты сможешь, Нэлли, позаботься о нем.
- О нем? - Рука дрогнула, и нож ударил по пальцу, рассекая кожу. - Кто позаботится обо мне? Ты не думаешь обо мне вовсе?
- Я думаю. - Стенли равнодушно пожимал плечами, кости из которых выпирая, делали его похожим на говорящий скелет. - Ты влюблен в него, я знаю. А он в меня, а ты похож на меня.. Ты понимаешь? Придумай что-нибудь, а я, считай, благословляю.
Нэлл слизал кровь с пальца и, снова берясь за рыбу, тихо сказал:
-Я не похож на тебя. И я не хочу. И - тихо добавил он, горько улыбаясь, - он не хочет.
- Все будет чудесно. Я нанял яхту, мы поедем кататься. Хочешь кататься, Стен? Больше, чем кататься, мы уедем туда, куда ты захочешь, едем же, едем?
-Я хочу с тобой.
Айт брал его на руки и нес на улицу, а Нэлл подсматривал за ними в щель в стене, и слезы зависти и обиды оставляли трассы на щеках, потому что он отдал бы все, чтоб быть на месте брата, чтоб быть на яхте, той самой яхте, с белым как облако парусом, на синем море, под синим небом и рядом с Айтом.
И пусть бы даже он умирал, лишь бы не подсматривать за чужим мимолетным счастьем, только б не видеть, как Айт смотрит на его брата - почти прозрачного, ломкого, пугающего, бледного, странного, почему, почему он не смотрит так на меня -, только б не видеть, как брат улыбается, и плывет парус, уплывает все дальше, растворяется на горизонте, в солнечных лучах, увозит их и их счастье.
Нэлл знал, что никто из них не вернется, доски пирса грели его спину, и, смотря вслед им, он представлял, как они танцуют вдвоем, одни в целом море на светлой яхте, ради которой Айт продал дом, а потом они вместе уснут в волнах, а у него, Нэлла, нет ни яхты, ни смелости. ни болезни, только чайки, пирс и парус, уплывающий вдаль.
@темы: Сказочка для Элрика